Автокефалия «под ключ»:  факты из истории  Польской церкви 

Настоящее исследование посвящено истории получения автокефалии Православной Церковью в Польше от Константинопольского патриархата в 1924 г. Автор оставляет за рамками статьи причины, по которым Польская Церковь пошла на это шаг, способствовавшие этому факторы и позицию Русской Церкви. Внимание читателя сосредотачивается на переговорах польского правительства и Фанара по вопросу о церковной автокефалии, которые проходили в период с 1921 по 1924 г. в Стамбуле и закончились изданием Патриаршего и Синодально- Канонического томоса о признании Православной Церкви в Польше независимой. В статье подробно освещен ход и итог этих переговоров. Автор раскрывает причины, по которым польское правительство вело переговоры именно с Константинопольским патриархатом, и объясняет заинтересованность патриархата в указанных переговорах. В статье описывается визит делегатов Константинопольского патриархата в Варшаву в 1925 г., в рамках которого прошли торжественные мероприятия, посвященные обретению независимости Польской Церкви. Также, на базе архивных документов, статья вносит ясность в популярный слух о продаже Константинопольским патриархатом своего благословения на независимость Церкви в Польше от Московского патриархата. Некоторые документы, подтверждающие финансовые договоренности между польским правительством и Фанаром, публикуются в приложении к статье. Указанные документы впервые вводятся в научный оборот в отечественной историографии.

Распад Российской империи и образование на ее западных окраинах независимых национальных государств серьезно сказались на жизни вошедших в их состав епархий Русской Православной Церкви. Наиболее крупным из новых государств была Польша. По условиям Рижского мирного договора 1921 г., в ее состав вошли обширные территории с украинским, белорусским и русским православным населением (1). Не желая, чтобы Православная Церковь на ее территории оставалась в канонической зависимости от зарубежного центра в лице Московского патриархата, что могло существенно затруднить задачу консолидации многонационального и многоконфессионального населения Второй Речи Посполитой (2), польское правительство очень быстро пришло к мысли об организации управления Православной Церковью в Польше на началах автокефалии.

В разрешении этого вопроса существовали два возможных варианта: переговоры или с Московским Патриархатом, в юрисдикции которого находилась Православная Церковь в Польше, или с Константинопольским Патриархатом, который, в связи с фактическим исключением Русской Православной Церкви из межправославных отношений, заявлял вселенские претензии на право быть высшей апелляционной инстанцией в контексте 9-го и 17-го правил Халкидонского собора.

Свое желание вести переговоры об автокефалии именно с Вселенским престолом польское правительство озвучило еще в 1919 г., когда Министерство религиозных исповеданий и народного образования (МРИиНО) заявило, что «польские короли предпринимали множественные усилия в деле церковной независимости, всегда начиная их с переговоров с Вселенской патриархией» (3). Действовать в обход Москвы было весьма заманчивой идеей, в связи с чем в середине мая 1921 г. посол Польши в Турции В. Йодко-Наркевич инициировал начало переговоров с местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Николаем (Саккопулосом).

Переговорщики сошлись на том, что польское правительство и духовные власти Польши подготовят заявление к выборам нового Константинопольского патриарха (планировавшимся на июнь 1921 г.), в котором отметят, что «московские цари уничтожили Киевскую митрополию, перевели польских православных под свою власть, и теперь православные Польского государства желают снова независимости и создания собственной митрополии» (4). То есть уже в начале переговоров Константинополь вел речь о создании митрополии, а не об автоефальном устройстве. Однако форcированных переговоров Фанара и Польши не получилось. Летом 1921 г. патриарха в Константинополе так и не выбрали. Видимо, именно поэтому, не желая ждать долго, польское правительство обратилось в Москву. В августе 1921 г. польское правительство через своего посла Т. Филиповича сообщило Патриарху Тихону (Беллавину), что заинтересовано в автокефальном устройстве Православной Церкви в Польше. Патриарх Тихон ответил, что церковные каноны предусматривают автокефалию для отдельных самостоятельных народов: «Если бы польский народ, получивший недавно суверенность, был православным и просил об автокефалии для себя, Мы бы ему в этом не отказали, но давать автокефалию для разноплеменных православных, проживающих в пределах Польского государства на положении национальных и религиозных меньшинств, Нам не позволяют ни здравый разум, ни священные каноны» (5).

В результате переговоров с Патриархом Тихоном, которые продолжались до мая 1922 г. (6), Русская Православная Церковь согласилась только на создание в Польше экзархата как переходной формы к автокефалии. Патриаршим Экзархом с подачи польского правительства был в октябре назначен архиепископ Георгий (Ярошевский), вскоре возведенный в сан митрополита Варшавского и Холмского. Итоги московского соглашения не в полной мере устроили польское правительство, оно продолжало стремиться к автокефалии Православной Церкви в Польше, тем более что митрополит Георгий выступал ее сторонником и был готов сотрудничать в этом вопросе с властями. Половинчатый успех переговоров в Москве не сулил скорого решения вопроса об автокефалии, поэтому взоры Варшавы вновь обратились на Константинопольскую патриархию. Однако горячие споры между сторонниками и противниками автокефалии, которые шли среди православных Польши, затормозили переговоры с Фанаром еще почти на год.

Началу переговоров в Константинополе способствовало несколько факторов. По всей видимости, в начале 1920-х гг. полякам весьма неплохо было известно о возможности подкупа константинопольских Патриархов. Так, например, еще в 1914 г. униатский митрополит Андрей (Шептицкий) подал австро-венгерскому императору Францу Иосифу проект отделения Украинской Церкви от Русской, который поддержат восточные патриархи, оплаченные правительством (7).

Такая соблазнительная возможность быстрого достижения цели, конечно, не могла не привлекать польские власти. Тем более что и финансовое положение восточных патриархов оставляло желать лучшего. Лишенный обширных владений в Анатолии и на Балканах, Фанар вынужден был существовать во многом за счет внешних субсидий, поэтому возможность поправить свои финансы была для него весьма привлекательной. Как показал анализ документов, именно финансовые аргументы пошли в ход в самом начале переговоров. Но намерения польской стороны натолкнулись на амбициозные вселенские планы нового Патриарха — Мелетия IV (Метаксакиса). Его мечта о широчайших церковных полномочиях Константинополя входила в противоречие с желанием Польши получить полноценную автокефальную Православную Церковь.

Осенью 1922 г. состоялось несколько встреч представителей посольства Польши в Анкаре с Патриархом Мелетием. Переговоры оказались непростыми. Чтобы не сорвать их, пришлось разработать специальный сценарий: «В ходе длительных переговоров с Патриархом Мелетием, — писал глава польской делегации В. Барановский в тайной депеше в Варшаву, — я выдвинул все аргументы, указанные мне лично министром, за исключением вопроса о вознаграждении, который, по моей просьбе, выдвинул делегат Рыбиньский на совместном информационном заседании 6 сентября с участием митрополита Никейского Василия, первого драгомана патриархата Константинидиса, секретаря делегации Рыбиньского и юридического консультанта делегации Папазяна» (8).

Однако даже обещание некоего «вознаграждения», которое было призвано помочь благословлению автокефалии Церкви в Польше, было Мелетием IV проигнорировано. «Аргумент “вознаграждения”, по сообщению Рыбиньского, произвел большое впечатление на представителей патриархии, но во время следующих моих визитов к Патриарху я ни разу не смог почувствовать у него никакой заинтересованности к этой стороне дела, ни разу не был поднят этот вопрос и его окружением, видимо, был отдан приказ об этом не упоминать», — с сожалением сообщал польский посол (9).

В отличие от своего предшественника, Патриарх Мелетий не являлся сторонником полной автокефалии Польской Церкви и считал необходимым ее включение в юрисдикцию Константинопольского патриархата. Объясняя своему руководству в Варшаве позицию Константинопольского патриарха, Барановский дал ему весьма емкую характеристику: «Он (Мелетий. — А. Ч.) человек действительно большого масштаба, руководствующийся в своей деятельности в основном идеологическими мотивами, пламенный греческий патриот, ставленник (z autoramentu) Венизелоса, в вопросах религиозных мечтающий о возвышении Константинопольского Патриарха в положение Папы. <…> В первую очередь Мелетий хочет раз и навсегда покончить с равнозначностью Патриархов Русского и Константинопольского. Поэтому он не хочет трактовать этот вопрос (о предоставлении автокефалии Польской Церкви. — А. Ч.) как вопрос между Польшей и патриархатом, а только как спор между православными Польской и Русской Церквами, в котором он является верховным судьей, от которого зависит приговор. Таким образом, примат Константинополя над Москвой будет четко задокументирован. <…> Слабость формальной позиции не страшит Мелетия. <…> Создается впечатление, что чем хуже ситуация в Константинополе, тем выше он поднимает знамя идей. Об остальных главах православных Церквей всегда говорит с большой снисходительностью. Когда во время последнего разговора я обратил внимание на слабость его позиции и усилия, направленные на создание турецкого православного патриархата (10), он просто ответил: “Это абсолютно не поменяет моей позиции. Мне все равно, будет ли у меня на одного митрополита в подчинении больше или меньше”. На всяческие подобные, казалось бы, чувствительные для патриархии вопросы, он постоянно реагирует с полным спокойствием, снисходительной улыбкой и непоколебимой верой в окончательную победу» (11). Стоит ли удивляться, что при таких амбициозных планах Патриарха Мелетия аргумент «вознаграждения» не оказал должного воздействия. В итоге Синод Константинопольской Церкви ограничился изданием постановления об отправке в Варшаву специальной комиссии для изучения условий для создания соответствующей церковной структуры, которая бы отвечала местным потребностям (12).

В связи с непримиримой позицией Мелетия польское правительство стало подумывать о том, чтобы приостановить переговоры с Вселенским патриархатом и вступить в переговоры о признании польской автокефалии c какой-нибудь другой Церковью (в первую очередь Румынской): «Трудно представить, какое впечатление произведет на патриархат признание нашей автокефалии со стороны иных Церквей… [это] уничтожит все фантастические иллюзии Мелетия и, быть может, сломит его сопротивление» (13).

Но в конечном счете было решено продолжать переговоры. Польское правительство начало подготовку к планировавшемуся на начало 1923 г. приезду делегации патриархии в составе митрополита Николая Кесарийского (14) и секретаря патриархата Мандриноса (15). Однако в связи со сложностями, которые возникли у патриархата, после того как турки на Лозаннской мирной конференции потребовали удалить кафедру вселенского престола из Стамбула, приезд делегации пришлось отложить (16). Но Варшава не теряла надежды на приезд предста- вителей Фанара. В конце декабря — начале января Министерство иностранных дел (МИД) и МРИиНО запросили в Министерстве финансов кредит в размере 30 тыс. французских франков (17) на дорожные расходы делегатов, а также «необходимые подарки» (18). Но делегация в 1923 г. так и не приехала. Правда, весной 1923 г., после трагической гибели митрополита Георгия, Патриарх Мелетий успел благословить избрание архиепископа Дионисия (Валединского) в митрополиты Православной Церкви в Польше, но уже летом того же года вынужден был покинуть свой пост.

С избранием в декабре 1923 г. на патриарший престол Григория VII (Зервудакиса) переговоры были возобновлены. Синод Константинопольской Церкви сформировал комиссию под руководством митрополита Кизического Каллиника (Деликаниса) для рассмотрения возможности предоставить автокефалию Польской Церкви (19). По итогам работы этой комиссии 13 ноября 1924 г. был подписан Патриарший и Синодальный томос о признании автокефалии Польской Православной Церкви.

Такому неожиданно скорому разрешению проблемы способствовали уже хорошо известные в Фанаре «аргументы» польского правительства. Польскому послу в Турции Р. Кноллю удалось договориться о вознаграждении в размере 12 тыс. фунтов стерлингов (20), которое польское правительство должно было выплатить Фанару (21). Запрашиваемая сумма показалась в МИДе несколько завышенной, и послу Кноллю было поручено «проверить на месте, можно ли получить благословения дешевле» (22), и сразу же уведомить о результатах. Договориться, к сожалению польского правительства, не удалось (23).

МИД поручил послу Р. Кноллю принять условия Фанара, если «будет исключена любая зависимость Польской Церкви в политическом или административном плане от любого духовного или светского органа или института, находящегося за пределами Польши» (24). Необходимость получать святое миро в Фанаре, а также «обращаться в вопросах церковного порядка… превосходящих границы юрисдикции каждой автокефальной Церкви… к… Вселенскому Патриаршему Престолу» (25), видимо, не вызвала подозрений в МИДе, поэтому уже 24 ноября из Варшавы дипкурьер повез в Стамбул 12 тыс. фунтов стерлингов в долларовом эквиваленте, которые запрашивал Р. Кнолль (26).

Таким образом, действия патриарха Григория VII стали прекрасным образцом византийской дипломатии. Он сумел не только несколько поправить финансовое положение патриархии, но в то же время и даровал весьма условную автокефалию, при которой Константинополь сохранял за собой право высшей апелляционной инстанции в вопросах, «превосходящих границы юрисдикции каждой автокефальной Церкви».

Итак, возможность быстро решить проблему церковной независимости при помощи денег во многом стала определяющим фактором в попытках польского правительства изыскать автокефалию в Константинополе. Однако этот фактор не являлся единственным. Скорее всего, польские власти, плохо разбираясь в православной экклесиологии, имели не совсем верное представление о роли Константинопольского патриархата в православном мире. Отсюда, по видимости, рождались представления польских властей о Вселенской патриархии как о «высшем моральном и историческом факторе в Восточной Церкви» (27). Впрочем, подобное отношение польского правительства к Константинопольскому патриархату можно объяснить и теми характеристиками, которые ему давал как сам митрополит Дионисий («Поместные Церкви имеют зоркого, попечительного и опытного кормчего, который придет на помощь каждой из них в трудную и тяжелую минуту»(28), так и официальная периодика Польской Церкви: «…[благословение Мелетия IV] ставит крест на всяких дискуссиях по вопросу о каноничности или неканоничности Синода нашей Церкви, коль скоро Патриарх Мелетий признал Собор наших епископов правильным и каноничным» (29). Эти весьма искаженные представления о Константинопольском патриархате бытовали в середине 1920-х гг. не только в Варшаве, но и в других странах. Сам Константинопольский патриархат стремился всячески поддерживать их, отчасти реализуя концепцию о первенстве Вселенской Церкви и праве управления православной диаспорой, отчасти пытаясь выживать в рамках враждебно настроенного к нему турецкого государства. Таким образом, достижение согласия в вопросе польской автокефалии было выгодно Константинопольскому патриархату со всех сторон. Оно обеспечивало ему дополнительные финансы, роль высшей апелляционной инстанции и православного лидера. Последнее было особенно важно в непростых отношениях с Турцией.

Однако изданием томоса дело о польской автокефалии не окончилось. Р. Кноллю были переданы только копии необходимых документов, оригиналы должна была привезти специальная делегация Константинопольского патриархата. В Варшаве начали подготовку ее визита. Приезд делегации Фанара в Варшаве ожидали во второй половине марта. Должны были приехать глава делегации митрополит Халкидонский Иоаким (Георгиадис), секретарь митрополит Сардийский Герман (Афанасиадис) и переводчик Спиридон Константинидис.

«Все трое и прежде всего митрополит Герман и господин Спиридон Константинидис, — сообщало посольство Польши в Турции, — с самого начала… были доброжелательно настроены к автокефалии нашей православной Церкви, и их сотрудничество помогло довести дело до успешного исхода» (30). В связи с этим указанные выше лица, по предложению МИД, должны были получить соответ- ствующие их положению награды. Помимо них на награду рассчитывали также все поставившие свою подпись под томосом, а также несколько членов патриаршей канцелярии (31).

Неурегулированность положения Константинопольского Патриарха в Турции рождала опасения в Варшаве относительно реализации визита. На совещании 11 февраля у митрополита Дионисия был рассмотрен наихудший сценарий, «т. е. если члены Фанара не смогут в наиближайшее время поехать в Польшу» (32). В этом случае предполагалось, что митрополит Дионисий получит документы Фанара при посредничестве кого-либо из церковных деятелей за пределами Турции. «Доставка документа через польское правительство является нежелательной, мы должны позаботиться о сохранении чисто церковного характера всего мероприятия» (33), — отмечал представитель МИД Я. Стшембош, хотя, как видно из имеющихся документов, мероприятие носило скорее политический, нежели церковный характер. В связи с конфликтом, который разгорелся после изгнания из Константинополя Патриарха Константина VI (Арабоглу) в январе 1925 г., визит делегации был перенесен на 1 сентября (34). Но жизнь вновь внесла коррективы в этот план.

Сначала митрополит Дионисий попросил перенести приезд делегации на вторую половину сентября, в связи с тем что в середине августа по назначению врача отбудет на лечение в Карлсбад (35). «Митрополит Дионисий, — выражал свою озабоченность один из польских политиков (вероятнее всего, Я. Стшембош), — ведет преднамеренную игру, по крайней мере такое было мое впечатление, чтобы затянуть провозглашение автокефалии Польской Православной Церкви» (36).

МИД, заинтересованный в завершении затянувшейся процедуры, после консультаций с МРИиНО пошел навстречу митрополиту Дионисию и согласился отложить визит делегации Фанара на вторую половину сентября (37). Стшембош сокрушался, что, возможно, в последний момент митрополит Дионисий выдумает еще какой-нибудь предлог, чтобы отсрочить провозглашение автокефалии (38). Его опасение оправдалось, митрополит Дионисий уведомил Совет министров, что вовсе не намерен приезжать в Варшаву (39). Он писал, что сделал «всю черную и самую важную работу» для автокефалии, а формальные торжественные меро- приятия могут пройти и без него. Это письмо было получено в Совете министров 10 сентября, т. е. в день, когда делегация уже выехала из Константинополя.

Митрополита Дионисия удалось уговорить. Министр исповеданий С. Грабский в письме к митрополиту выразил озабоченность тем, какое «негативное впечатление произведет на делегатов отсутствие главы Церкви», и пообещал, что «дальнейшее лечение может быть продолжено на условиях наиболее благоприятных» (40). Митрополит согласился, тем более что условия действитель- но были благоприятные. Впоследствии Дионисию было выдано 3 тыс. долларов: 400 долларов поступило в его личное распоряжение, оставшиеся деньги должны были пойти на дорожные расходы и суточные во время поездки на Православный Восток (41).

Делегация Фанара прибыла в Варшаву 16 сентября 1925 г. Наряду с указанными выше представителями Фанара торжественные мероприятия в Варшаве посетил представитель новообразованного Румынского патриархата митрополит Буковинский Нектарий (Котлярчук) в сопровождении профессора Драгомира Деметреску и других лиц. Расходы на пребывание делегации в Варшаве покрыло польское правительство. Имеющиеся документы позволяют говорить о том, что на организацию торжеств было потрачено не менее 60–70 тыс. злотых (42). Хотя, по всей видимости, сумма была значительно больше, поскольку все расходы покрывались из особого фонда, которому Министерство финансов выделило специальный кредит в 100 тыс. злотых (43).

По прибытии высокие гости посетили митрополичью церковь св. Марии Магдалины на Праге, где прошла краткая встреча с архиереями (44), представителями духовенства от всех епархий (45) и членами правительства. Митрополит Дионисий приветствовал присутствующих, «благодарил Святейшего Вселенского Патриарха за отеческое участие его в жизни православной Церкви в Польше» (46). Затем, после краткого молебна, гости проследовали на завтрак в покои митрополита Дионисия (47), где представители Фанара вручили ему письмо нового Патриарха Василия III (Георгиадиса) с выражением радости по поводу провозглашения независимости Польской Церкви. Вместе с письмом митрополит получил трогательный подарок в виде портрета Святейшего Патриарха (48). Вечером состоялся прием у министра исповеданий Грабского (49).

На следующий день состоялись официальные торжественные мероприятия, связанные с передачей томоса, в котором также приняли участие представители польского правительства с министром С. Грабским.

После краткого молитвенного начала в митрополичьем соборе митрополит Халкидонский Иоаким взошел вместе с митрополитом Сардийским Германом на солею и выступил с речью на греческом языке от имени Вселенской патриархии (50). Затем митрополит Герман прочел в подлиннике Патриарший и Синодальный томос от 13 ноября 1924 г., который после этого в свитке был вручен митрополиту Дионисию. Вручая томос, митрополит Иоаким известил, что Вселенский Патриарх благословил митрополиту Дионисию как предстоятелю автокефальной Церкви ношение двух панагий, после чего состоялось возложение на митрополита Дионисия второй панагии, поднесенной ему министром исповеданий С. Грабским от имени правительства в ознаменование торжества провозглашения автокефалии.

После митрополит Дионисий так же поднес митрополитам Иоакиму, Нектарию и Герману в знак братской любви и от имени Священного Синода Польской Церкви золотые панагии (51) с изображением чудотворного образа Почаевской Божьей Матери (52).

Вечером состоялся ужин у премьер-министра В. Грабского (53). Митрополит Иоаким, произнося по-восточному длинный тост, выразил восхищение, что в религиозных вопросах Польское государство руководствуется самыми либеральными идеями, а Польская Церковь «имеет счастье находиться под защитой либерального народа и правительства и сохранять свои древние обычаи» (54). В этих словах читалось сожаление, что турецкое правительство от либеральных ценностей было далеко.

Митрополит Иоаким также всячески старался подчеркнуть особый статус Вселенского Престола, именуя Константинополь не иначе как апостольской столицей и главным центром Православной Церкви (55). Условия, в которых патриархат оказался после Лозаннской конференции, когда турецкие власти проводили весьма агрессивную политику в отношении православного населения Константинополя и его церковных лидеров (апогеем стало изгнание Патриарха Константина VI в 1925 г.), бесспорно вынуждали сохранять образ особо почитаемого «православного Папы», во многом благодаря которому он до сих пор оставался в Турции. С другой стороны, в своем тосте Иоаким попытался продемонстрировать и лояльное отношение патриархата к турецким властям. Давая рекомендации Польской Церкви относительно государственно-церковных отношений, он сказал: «Мы не сомневаемся, что, пользуясь своими правами, она (Польская Церковь. — А. Ч.) никогда не забудет о своих обязанностях по отношению к государству и, отдавая кесарево — кесарю и Божие — Богу, она сочтет своим долгом, своим нравственным приоритетом… поддерживать в со- вершенном согласии отношения между Церковью и государством» (56).

О своих обязанностях по отношению к турецкому правительству не забывали и делегаты Фанара. Так, среди их визитов был, в том числе, запланирован и визит к турецкому послу Ибрагиму Талибею. Митрополит Иоаким еще на уровне подготовки программы мероприятий настаивал на том, чтобы турецкий посол был приглашен на торжественные мероприятия от имени польского правительства. Последнее, также по просьбе Иоакима, должно было изыскать возможность получения делегатами аудиенции у турецкого посла в первую очередь, до визитов к ним послов иных православных государств. Митрополит Иоаким просил особого внимания к Ибрагиму Тали-бею, выражая желание таким способом продемонстрировать свою лояльность к Турции (57).

Последний день пребывания делегатов в Варшаве был отмечен прощальными визитами и подарками. Польское правительство на память о торжестве провозглашения автокефалии наградило членов делегации и их спутников орденом Возрождения Польши (Polonia Restituta) (58). К наградам были приложены подарки и некоторая денежная сумма, «как в подобных обстоятельствах обычно делает английское правительство» (59).

С отъездом делегатов Фанара из Польши история взаимовыгодного сотрудничества польского правительства и Константинопольского патриархата не закончилась. Впоследствии еще неоднократно были взаимные визиты, обмены подарками, сотрудничество, опека, а главное — финансовая помощь, оказываемая Константинопольской патриархии польским правительством. Так, и Герман, и Константинидис, а вместе с ними еще два члена патриаршей канцелярии, наиболее благожелательные к делам Польши, в течение нескольких лет получали от польского правительства постоянное денежное вознаграждение, приуроченное к новогодним праздникам. Размер вознаграждения варьировался от 200 до 350 турецких лир (60) на человека. Объяснялась необходимость таких выплат растущей активностью Церкви в СССР, политика которой противоречила интересам Польши. Благосклонность же со стороны Фанара, по мнению польского правительства, могла бы в серьезной мере обеспечить позиции польской автокефалии (61).

Так в середине 1920-х гг. на церковной карте Европы появилось новое автокефальное образование — Польская Православная Церковь. Ее независимость была получена в Константинополе без благословления Московского Патриархата. Этот исторический факт родился в результате удачного совпадения желаний антисоветски настроенного правительства Польши, вынужденной приспосо- бленческой политики ряда представителей духовенства Русской Православной Церкви в Польше (в лице митрополитов Георгия (Ярошевского) и Дионисия (Валединского)) и вселенских притязаний константинопольских патриархов, также приноравливавшихся к новым условиям жизни в Турецкой республике. В этих условиях и возникла мысль об автокефалии, а польское правительство должно было содействовать ее получению. Подчиненное положение Церкви в Советской России, не совсем верные представления польской стороны о роли Константинопольского патриархата в православном мире, а отчасти и исторические прецеденты сношения польских королей с константинопольскими патриархами способствовали обращению польского правительства в Константинополь. Хотя в какой-то момент и рассматривалась возможность переговоров о признании польской автокефалии со стороны какой-нибудь другой Церкви, но, как оказалось, в Константинополе это было сделать проще, да и благословение там можно было «изыскать дешевле».

А. А. ЧИБИСОВА

Вестник ПСТГУ.
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
2018. Вып. 81. С. 64–80

1 По данным переписи населения 1921 г., в Польше проживало около 4 млн православных.

2 См.: Степанчук О. П. Правовой статус Православной Церкви в Польше (Холмщина, Во- лынь, Полесье) в 20–30-е годы XX века // Альманах современной науки и образования. 2013. No 3 (70). С. 189.

3 Цит. по: Borkowski A. Między Konstantynopolem a Moskwą. Źródła greckie do autokefalii Kościoła prawosławnego w Rzeczypospolitej (1919–1927). Białystok, 2015. S. 58.

4 Archiwum Akt Nowych. Ministerstwo Wyznań Religijnych i Oświecenia Publicznego (далее — AAN. MWRiOP). Sygn. 1003. K. 16. Об этом же событии написала греческая церковная периодика: Ε°δήσεις. μρθόδοξοι Πολωνίας // ¿κκλησιαστικ Ãλήθεια. 08.05.1921. Σ. 143; ¿ν Κων/πόλει // Νεολόγος. 15(2).05.1921. Σ. 2.

5 Резолюция Святейшего Патриарха Тихона на прошении, поданном польским пове- ренным в делах в Москве, о даровании прав автокефалии Православной Церкви в Польше. 1921 год // Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие до- кументы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти. 1917–1943 гг. / М. Е. Губонин, сост. М., 1994. С. 181.

6 См.: Там же. С. 262.

7 См.: Памятная записка архиепископа Андрея графа Шептицкого 15 августа 1914 года // Haus-, Hof- und Staatsarchiv (HHSTA), Politisches Archive, Wien. Rot 523. Liasse XLVII. 11. Цит. по: Винтер Э. Папство и царизм. М., 1964. С. 490.

8 Tajne pismo Delegacji Polskiej przy Wysokiej Porcie do MSZ w Polsce w sprawie przyznania au- tokefalii Kościołowi Prawosławnemu w Polsce (30.10.1922) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1003. K. 59.

9 Ibid.

10 Турецкая православная церковь, не связанная с греческим православием, была создана в 1922 г. при поддержке турецкого правительства, недовольного политикой Константинопольского патриархата в первые послевоенные годы.

11 Tajne pismo Delegacji Polskiej przy Wysokiej Porcie… K. 60.

12 См.: Extrait retiré des archives du Patriarcat Oecuménique // AAN. MWRiOP. Sygn. 1003. K. 63; Ê ËπÌ τοÍ Ο°κουμενικοÍ Πατριαρχείου κύρωσις τÒς ÓκλογÒς τοÍ μρθοδόξου Μητροπολίτου Βαρ- σοβίας κα× πάσης Πολωνίας Κυρίου Διονυσίου // ¿κκλησιαστικ Ãλήθεια. 12.05.1923. Σ. 137.

13 Tajne pismo… K. 62.

14 Позже в составе делегации произошли изменения. В связи с плохим здоровьем митро- полита Николая он был заменен на митрополита Неокесарийского Агафангела (Констан- тинидиса) (см.: Borkowski A. Między Konstantynopolem a Moskwą. Źródła greckie do autokefalii Kościoła prawosławnego w Rzeczypospolitej (1919–1927). Białystok, 2015. S. 73. Со ссылкой на: Κώδικες ΠατριαρχικÒς Ûλληλογραφίας. A’ 93. S. 170–171).

15 См.: Алексий (Громадский), архиеп. Из истории Православной церкви в Польше за деся- тилетие пребывания во главе ее Блаженнейшего митрополита Дионисия (1923–1933). Варша- ва, 1937. С. 69–70.

16 См.: Tajne pismo Dyrektora Departamentu Politycznego MSZ do MWRiOP w sprawie przyjazdu delegatа Phanaru (29.12.1922) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 89.

17 В период с 1865 по 1926 г. металлическое содержание французского франка составляло 0,29 г чистого золота (здесь и далее данные о металлическом содержании валют представлены по: Валюты стран мира: Справочник / С. М. Борисов, Г. П. Рыбалко, О. В. Можайсков, ред. М., 1987).

18 Tajne pismo… Pismo Kierownika Ministerstwa WRiOP do Ministerstwa Skarbu i do MSZ w sprawie przyjazdu delegata Phanaru (29.12.1922) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 86–88.

19 Подробнее см.: Чибисова А. А. К вопросу об историко-каноническом обосновании ав- токефалии Польской Церкви 1924 года // Церковь. Богословие. История: Материалы V Меж- дународной научно-богословской конференции (Екатеринбург, 2–4 февраля 2017 г.). Екате- ринбург, 2017. С. 270–275.

20 Металлическое содержание фунта стерлингов в размере 7,32 г чистого золота было уста- новлено законом от 22 июня 1816 г. К 1920 г. фунт обесценился и составлял примерно 2,45 г чистого золота. С 13 мая 1925 г. было восстановлен золотой стандарт 1816 г.

21 См.: Pismo MSZ do Rady Ministrόw (14.11.1924) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 96.
22 Ibid.
23 См.: Pismo MSZ do Pana W. Grabskiego, Prezesa Rady Ministrόw (20.11.1924) // AAN.

MWRiOP. Sygn. 1001. K. 93.
24 Pismo MSZ do Pana Ministra wyznań religijnych i oświecenia publicznego (20.11.1924) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 94.
25 ΠατριαρχικÌς κα× ΣυνοδικÌς Τόμος περ× Ûναγνωρίσεως τοÍ ΑÞτοκεφάλου τÒς Óν Πολωνίß

àγίας μρθοδόξου ¿κκλησίας // μρθοδοξία. 31.05.1926. Σ. 36; Патриарший и Синодально- Канонический томос Вселенской Константинопольской Патриархии от 13 ноября 1924 года о признании Православной Церкви в Польше Церковью Автокефальной // Вестник право- славной митрополии в Польше. 30.04.1925. С. 1–2.

26 См.: Pismo MSZ do Pana Ministra wyznań religijnych i oświecenia publicznego (25.11.1924) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 97.

27 К пребыванию делегации Вселенского патриархата. Ответная речь г. Президента Ре- спублики // За свободу. 22.12.1930. No 346 // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 278.

28 Письмо Высокопреосвященного Митрополита Дионисия на имя Святейшего Патриар- ха Григория VII от 31 декабря 1923 года // Воскресное чтение. 1924. No 28. С. 436.

29 Внутренний строй Церкви и внешние условия ее существования // Воскресное чтение. 1924. No 4. С. 60.

30 Pismo Poselstwa Polski w Turcji do MSZ (15.01.1925) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 198. 31 См.: Ibid. K. 200.

32 Sprawozdanie z konferencji z dnia 11.02.1925 w gabinecie Metropolity Dyonizego w sprawie przyjazdu delegacji Patriarchatu ekumenicznego // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 101. 33 Ibid.

34 Pismo MSZ do MWRiOP (31.07.1925) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 126.

35 См.: O piśmie Metropolity Kościoła Prawosławnego w Polsce do MWRiOP (24.07.1925) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 117; Protokół sporządzony w Departamencie Wyznań Religijnych w dn. 25.07.1925 z czynności komisyjnej dokonanej w dniu dziśiejszym przez podpisanych // Ibid. K. 125.

36 Pismo MSZ do MWRiOP (11.08.1925) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 140.

37 Согласие было дано с оговоркой, что эта дата будет окончательной и бесповоротной, «поскольку существует вероятность, что 1 сентября текущего года в Москве соберется Со- бор Русской Церкви, и митрополит Дионисий, конечно же, получит на него вызов. Поэтому отсрочка провозглашения автокефалии нашей Церкви могла бы привести к нежелательным осложнениям» (Ibid.).

38 См.: Pismo MSZ do MWRiOP (11.08.1925)…

39 Pismo Metropolita Dyonizego do Jana Teodorowicza (09.09.1925) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 152.

40 Pismo ministra S.Grabskiego do Jego Ekscelencji Księdza Arcybiskupa Dyonizego (10.09.1925) // Ibid. K. 185.

41 Pismo MWRiOP do Jego Ekscelencji Księdza Arcybiskupa Dyonizego (29.03.1927) // Ibid. K. 83.

42 Злотый введен декретом от 20 января 1924 г. с золотым содержанием в 0,29 г чистого золота, равным золотому содержанию фр. франка. В 1925–1926 гг. произошло обесценение злотого. К маю 1926 г. его курс понизился, и декретом от 13 октября 1927 г. было установлено новое золотое содержание злотого в 0,16 г чистого золота.

43 См.: Pismo Dyrektora Departamentu Wyznań do pana Ministra WRiOP (11.09.1925) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 157. Spraw ozdanie z konferencji z dnia 11.02.1925 w gabinecie Metropolity Dyonizego w sprawie przyjazdu delegacji Patriarchatu ekumenicznego // Ibid. K. 101.

44 Православным епископам, прибывшим на празднование оглашения автокефалии, было выделено 15 тыс. злотых для покрытия расходов на дорогу и пребывание в Варшаве (см.: Pismo Dyrektora Departamentu Wyznań do wydziału Budżetowo-Rachunkowego MWRiOP // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 162).

45 Полный список присутствовавших см.: Протокол Собора Епископов Св. Автокефаль- ной Православной Церкви в Польше от 18 сентября 1925 года // Вестник православной ми- трополии в Польше. 30.11.1925. С. 1–2.

46 Протокол Собора Епископов… С. 2.

47 См.: Program organizacji uroczystości zwiazanych z proklamacją autokefalji cerkwi prawosławnej w Polsce // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 141.

48 См.: Протокол Собора Епископов… С. 2.

49 См.: Ogłoszenie aktu autokefalji // Kurjer Warszawski: dodatek poranny. Warszawa. 18.09.1925. S. 3.

50 См.: Протокол Собора Епископов… С. 2.

51 На указанные панагии польское правительство ассигновало порядка 40–48 тыс. зло- тых, учитывая панагию, врученную самому Дионисию (см.: Sprawozdanie z konferencji z dnia 11.02.1925…).

52 См.: Драгоценные панагии // Воскресное чтение. 1926. No 1. С. 11. 53 См.: Program organizacji uroczystości…

54 См.: Ogłoszenie aktu autokefalji…
55 Ogłoszenie aktu autokefalji…
56 Ibid.
57 См.: Pismo poselstwa polskiego w Turcji do MSZ (01.09.1925) // AAN. MWRiOP. Sygn. 1001. K. 177.
58 См.: Алексий (Громадский), архиеп. Указ. соч. С. 75. 59 Sprawozdanie z konferencji z dnia 11.02.1925…

60 Закон от 25 сентября 1930 г. ввел твердый курс лиры, который соответствовал золотому содержанию лиры в 0,71 г чистого золота.

61 См.: Pismo do Pana Wicedyrektora Gabinetu Ministra (03.01.1936) // AAN. Ministerstwo Spraw Zagranicznych. Sygn. 2875. K. 1.